В отличие от путевого обходчика на железной дороге бакенщик никогда не работал один – ему полагались помощники. Вот и на Седовой Заимке трое молодых парней работали и жили всю навигацию вместе, на одном посту. Ребята они были озорные, любители охоты и рыбалки да за неимением в этом медвежьем углу иных развлечений – не дураки выпить. Но денег мало, дел полно, магазин далеко, так что особо не разгуляешься. Разве что туристы иногда угостят, их в шестидесятые появилось на Оби немало: ставили палатки на речных островах да по берегам Оби. Впрочем, выпало на долю бакенщиков Седовой Заимки одно вполне хмельное лето. А дело было так…
Однажды весенним утром разбудил бакенщиков громкий шум. Пёс, привязанный к будке, захлёбывался во дворе лаем, и было в этом лае что-то визгливое и испуганное. На человека так не лают, только на зверя, но какой зверь может испугать большую взрослую собаку? Повскакав со своих кроватей, парни выскочили на крыльцо и увидели, как по двору вразвалочку бродит медвежонок. На собаку он не обращал никакого внимания, словно её и не было вовсе. Медведи в сосновых лесах новосибирского Приобья – явление не такое уж исключительное в те времена. Спариваются они в середине лета, а рожает медведица в берлоге зимой или в начале весны. Но одинокий трех—четырехмесячный малыш без матери, подошедший к человеческому жилью – действительно редкость. Медвежонок тем временем покосился на вышедших из избы людей и жалобно заревел. Парни переглянулись и осторожно подошли поближе. Медвежонок уселся на землю и заревел ещё жалобней.
– Жрать хочет, – сказал один из бакенщиков.
Незваному гостю вынесли еды и накормили. Медвежонку такое отношение понравилось. Наевшись, он принялся играть, бегая за парнями. При этом никакой агрессии не проявлял, и даже когда ему удалось кого-то поймать, просто повалил на землю – мягко, аккуратно, не выпуская когтей. И тут же отошёл в сторону: мол, я тебя догнал, давай играть заново. Парни, сообразив, что приблудившийся зверь пока что не опасен, включились в игру и завели, его играя, обратно в лес. А затем, кинувшись в разные стороны, вернулись домой. Но не тут-то было! Через несколько минут у них во дворе объявился и медвежонок.
Бакенщики вернулись в дом, посовещались между собой, и один из них отправился в деревню: договариваться с водителем грузовика. Водитель, коротконогий небритый мужичонка в тельняшке, долго пыхтел папиросой, сетуя на нехватку бензина, на маленькую зарплату, на суровое начальство – набивал цену. Высокий бородатый бакенщик сочувственно кивал головой, а на вопросы отвечал уклончиво: груз, мол, небольшой, но негабаритный. Везти придётся осторожно, зато не сильно далеко. Тридцать километров туда, тридцать обратно – в общем, часа за полтора—два обернёмся по нашим дорогам. Наконец, ударили по рукам.
– Грузить сами будете, – предупредил шофёр. – Я только баранку кручу.
И, попыхивая очередной папиросой, отправился в совхозный гараж за машиной.
Когда подъехали ко двору бакенщика, тот веско сказал:
– Ты из машины не выходи, мало ли…
– Что мало ли? – не понял шофёр.
Бакенщик не ответил. Открыл дверцу, встал на ступеньку кабины и принялся оглядывать пустой двор. Над двором висела подозрительная тишина. Не лаяла собака, не рычал медведь, не ходили люди. Даже вездесущие вороны и те не каркали. Казалось, этот маленький кусочек мира вымер…
– Эй, парень, – забеспокоился шофёр. – Ты чего там выглядываешь?
Бакенщик промолчал. Спрыгнул на землю и направился к избе. За то время, пока его не было, могло случиться что угодно. Но к большому его облегчению дверь в доме отворилась, из-за неё высунулся напарник и крикнул:
– Борт открывай! Они за домом. Да скамью подтащи, чтоб забрался, я мясо принесу.
– Кто за домом? – всё больше нервничал шофёр. – Какое ещё мясо?
– Скоро узнаешь, – хмыкнул бакенщик и ехидно добавил. – Ты, главное, в кабине сиди, не высовывайся – ты ведь только баранку крутишь.
Фраза эта, однако, не успокоила коротышку в тельняшке, а даже наоборот – ещё сильнее напугала. Чувствуя, что дело нечисто и его втянули в какую-то авантюру, шофёр метался по кабине своего грузовика, то поглядывая в заднее окошко, то высовываясь из машины. Пару раз он даже схватился за ключ зажигания, намереваясь убраться восвояси, но не решился. А когда из дома вышел второй бакенщик, неся большой кусок сырого мяса на длинной деревянной палке – не выдержал, выскочил из машины.
– Это что вы задумали?! – засуетился он. – Это для кого вы мясо тащите?
– Медведя приманивать, – ответил тот из напарников, что полез в кузов.
– Какого медведя, мать вашу?! Вы на охоту собрались?! Не повезу!!
И в этот момент позади шофера раздался громкий медвежий рёв. От неожиданности он присел и, стоя на полусогнутых ногах, медленно повернул голову на тонкой шее, вывинчивая её из тела, словно большой заржавелый болт. Руки его были согнуты в локтях и разведены, придавая коротышке—шофёру вид испуганной мультяшной курицы. Увидев за низким заборчиком медведя – живого, настоящего, хоть и маленького – водитель пробормотал несколько раз «ммма—ма» и, не разгибаясь, засеменил к кабине.
– Я тебя предупреждал! – хохотнул бакенщик—бородач.
Операция по водружению медвежонка в грузовик прошло как по маслу. К тому времени зверь проголодался и, забравшись в кузов, принялся радостно рвать кусок мяса зубами. Он даже не обратил внимания, как борт за ним лихо закрылся, и бородач влетел в кабину. Через минуту машина взревела, словно сама была большим механическим медведем, и рванула по дороге в лес. Мишка не устоял на ногах, завалился на бок и тоже заревел – от обиды и испуга. Ругался он, впрочем, совсем недолго и вскоре замолчал, не понимая, что происходит и как так получается, что он стоит на месте, а окружающий мир несётся мимо. Ещё через пару километров оказалось, что медвежонок обладает на редкость жизнерадостным и весёлым характером: езда в кузове машины… ему понравилась. Пришёл в себя и водитель грузовика.
– Ну, вы даёте, мужики! – восхищённо повторял он. – Это ж кому расскажи – не поверят!
Несколько дней после операции «Медведь в грузовике» бакенщики вспоминали об этой забавной истории, посмеиваясь друг над другом да представляя, как они будут рассказывать об этом происшествии знакомым во время зимних «каникул». Жизнь вернулась в привычное русло: бакена важно покачивались на реке, собака лаяла только на проходящих мимо туристов, вороны каркали по поводу и без оного – в общем, как обычно. А затем, опять же утром, во двор влетел радостный медвежонок. Судя по всему, он думал, что нашёл потерявшихся друзей. Более того, теперь он собирался поселиться у них навсегда.. И мужики смирились с неизбежным. Ну не убивать же его, в конце концов. Рука не поднимается.
За пару месяцев медведь возмужал, обжился, мирно переругивался с собакой, спал во дворе и совершенно не обращал внимания на ползавших по нему народившихся щенков. Его стали привязывать, он терпел. Его принялись дрессировать, он с удовольствием включался в «игру». И у бакенщиков родилась необычная идея…
…Едва вездесущие туристы из города приплывали на отдых к Седовой Заимке, обустраивались, накрывали «стол», выставляя съестное и водку, как бакенщики отвязывали медвежонка и отпускали на прокорм. Тот добродушно косолапил на берег, туристы в ужасе бросались к лодкам и отчаливали, а медвежонок лакомился съестными припасами. А затем брал бутылку и, выдрессированный бакенщиками, откатывал её лапой подальше от берега в кусты, а то и к самому дому. Хмельное было лето у бакенщиков. Но всё же закончилось и оно. Нет—нет, ничего не случилось, просто медвежонок вырос. Теперь это был уже подросток и как бы он не дружил с людьми, все—таки зверь. Бакенщики пригласили знакомого шофера, распили с ним последнюю добытую у туристов бутылку и отвезли медведя в зоопарк.
2. Дед и волчица
Цепочка волчьих следов на снегу аккуратна и изящна, как каллиграфический почерк учителя чистописания. Волк бежит, ставя заднюю лапу точно за передней, на самых кончиках пальцев, не касаясь пятками земли. Его ведут нос и уши: они способны засечь жертву за несколько километров. Но эти следы был не такими: мелкими, неуклюжими и смазанными. Сосновый бор просторен и светел, здесь всё на виду – читай как книгу. Увидев неразборчивую надпись, егерь остановился, нахмурился, но всё же прочитал: маленький волчонок с перебитой лапой. Через несколько минут егерь нагнал и самого автора надписи. Ухватил рукой за загривок, поднял – сломанная лапа зверя болталась на одной шкурке. Природа жестока к слабым, волки знают это лучше других, они её санитары. Волчонок был не жилец: в стаю не примут, в одиночку не прокормиться. Немного подумав, егерь вытащил нож и отсёк лапу, обработал культю, перевязал и забрал найдёныша домой.
